Неточные совпадения
Ассоль так же подходила к этой решительной среде, как подошло бы людям изысканной нервной жизни
общество привидения, обладай оно всем обаянием Ассунты или Аспазии [Аспазия (V век до н. э.) — одна из выдающихся женщин
Древней Греции, супруга афинского вождя Перикла.]: то, что от любви, — здесь немыслимо.
Наполеонами и так далее, все до единого были преступниками, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали
древний, свято чтимый
обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за
древний закон) могла им помочь.
По сей причине, милостивейший государь! труд мой должен весьма быть приятен всему
древнему благородному
обществу; но всяк имеет своих злодеев.
Мы по-прежнему мерно, ассирийски, шли — и я, глядя на изящные зигзаги искр, думал: «Все в человеческом
обществе безгранично совершенствуется — и должно совершенствоваться. Каким безобразным орудием был
древний кнут — и сколько красоты…»
Вообще
древняя враждебность нашего
общества к Николаю Всеволодовичу обозначилась ярко.
Человек
древнего мира мог считать себя вправе пользоваться благами мира сего в ущерб другим людям, заставляя их страдать поколениями, потому что он верил, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Яфетова и Хамова отродья. Величайшие мудрецы мира, учители человечества Платон, Аристотель не только оправдывали существование рабов и доказывали законность этого, но даже три века тому назад люди, писавшие о воображаемом
обществе будущего, утопии, не могли представить себе его без рабов.
— Что ж, значит, это акт добровольный. Знаешь, Тит… Если жизнь человеку стала неприятна, он всегда вправе избавиться от этой неприятности. Кто-то, кажется, Тацит, рассказывает о
древних скифах, живших, если не вру, у какого-то гиперборейского моря. Так вот, брат, когда эти гипербореи достигали преклонного возраста и уже не могли быть полезны
обществу, — они просто входили в океан и умирали. Попросту сказать, топились. Это рационально… Когда я состарюсь и увижу, что беру у жизни больше, чем даю… то и я…
Как ни высоко стал Петр своим умом и характером над
древнею Русью, но все же он вышел если не из народа, то по крайней мере из среды того самого
общества, которое должен был преобразовать.
Но и в замужестве затворничество не прекращалось, и в кругу мужчин могли быть только женщины, уже отверженные от
общества, о существовании которых в
древней Руси, совершенно независимо от Немецкой слободы, рассказывает Таннер.
Если мы не перенесемся в
древнюю Грецию, песни Сафо и Анакреона покажутся нам выражением антиэстетического наслаждения, чем-то похожим на те произведения нашего времени, которых стыдится печать; если мы не перенесемся мыслью в патриархальное
общество, песни Гомера будут оскорблять нас цинизмом, грубым обжорством, отсутствием нравственного чувства.
Даже у
древних греков, как известно по описаниям, устроивались свадебные пиршества и празднования, потому что тут человек хочет показать себя
обществу в самом приличном виде.
Стало быть, в
древней Руси были совершенно ненормальные отношения между классами
общества: худшее стояло на высоте, а лучшее попиралось ногами?
Труд не получил надлежащего значения во всем
древнем мире, дошедшем только до того, чтобы признать некоторые труды приличными лучшим классам
общества, а все остальное предоставить рабам.
Продолжателем работ Палладия является основатель
Общества изучения Амурского края Ф. Ф. Буссе. Работы его относятся к 1883–1889 годам. Разъезжая по области в качестве заведующего переселенческим делом, Буссе обратил внимание на
древние городища, оставленные в стране ее первоначальным населением, и описал некоторые из них. [Ф. Буссе. Древности Амурского края. «Записки
Общества изучения Амурского края», 1908 г., том XII.] Работы Буссе впоследствии продолжил князь П. А. Кропоткин.
Староверка Ванскок держалась
древнего нигилистического благочестия; хотела, чтобы
общество было прежде уничтожено, а потом обобрано, между тем как Горданов проповедовал план совершенно противоположный, то есть, чтобы прежде всего обобрать
общество, а потом его уничтожить.
Этика законническая имеет свои
древние, глубокие корни в человеческом
обществе, она восходит к первобытным кланам с их тотемистическими культами, к первобытному табу.
Нравственное сознание, через которое
общество диктует свою волю индивидууму, сталкивается с глубокими и
древними инстинктами человека, скрытыми в подсознательном.
Душа человеческая терзается и болеет от атавистических, ложных нравственных идей, от деспотии
общества, унаследованной от
древних времен.
В нем
общество, общественный коллектив, становится неограниченным деспотом, более страшным, чем деспоты
древней Ассирии и Персии.